Две Марии Гамильтон

Трагическая судьба Марии Гамильтон стала известна всему Петербургу в марте 1719 года. Скорее всего, эта женщина принадлежала к числу потомков шотландца Томаса Гамильтона, приехавшего в Россию еще при Иване Грозном. На одной из ее родственниц, Евдокии Гамильтон, был женат выдающийся государственный деятель XVII века боярин Артамон Матвеев. Предполагают, что отцом Марии был двоюродный брат Евдокии – Вилим Гамильтон. В русских документах ее обычно называли Марией Гамонтовой.

Известно, что с 1713 года Мария Гамильтон стала фрейлиной («ближней прислужницей») царицы Екатерины. Спустя некоторое время на нее обратил внимание Петр, и она стала его любовницей. Но сильной страсти, как к Анне Монс, Марии Румянцевой или Марии Кантемир, император к Марии Гамильтон, видимо, не испытывал. Когда царь оставил Марию, у нее начался бурный роман с денщиком Петра Иваном Орловым. Дважды она была беременной, но «вытравливала детей лекарствами, которые брала у лекарей государева двора, причем сказывала лекарям, что берет лекарства для других надобностей». В октябре 1717 года Мария втайне родила ребенка, но задушила его сразу после рождения и скрыла тело.

Открылся этот факт случайно. Петр однажды разгневался на Ивана Орлова, и тот, каясь во всем, что только можно, признался в своей связи с Марией. И в том числе упомянул о рождении ею мертвых детей. Марию Гамильтон и Орлова арестовали и посадили в недавно построенную Петропавловскую крепость. На допросах она призналась и в убийстве рожденного ею ребенка, и в том, что неоднократно крала у Екатерины драгоценности и деньги (украденные вещи были найдены при обыске в ее комнате). При этом Мария всячески выгораживала Ивана Орлова, говоря, что задавила младенца она сама, а Орлову сказала, что младенец ушибся и она его бросила мертвого.

В результате Орлов был выпущен, а Марию Гамильтон приговорили к казни. В подписанном Петром приговоре говорилось: «Девку Марью Гамонтову, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от него брюхата трижды и двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третьего удавила и отбросила, за такое душегубство, также она же у царицы государыни Екатерины Алексеевны крала алмазные вещи и золотые, в чем она с двух розысков повинилась, казнить смертию. А Ивана Орлова свободить, понеже он о том, что девка Мария Гамонтова была от него брюхата и вышеписанное душегубство детям своим чинила, и как алмазные вещи и золотые крала не ведал – о чем она, девка, с розыску показала имянно».

14 марта 1719 года Мария Гамильтон была обезглавлена. Некоторые авторы полагают, что Петр отказался ее помиловать, несмотря на настойчивые просьбы Екатерины, так как подозревал, что дети Марии Гамильтон могли быть от него. А саксонский дипломат Георг Адольф Вильгельм фон Гельбиг (1757 – 1813), служивший в Петербурге в 1786-1796 годах и написавший книгу «Русские фавориты» (Russische Günstlinge), даже с уверенностью утверждал, что Мария Гамильтон убила ребенка Петра.

Теперь мы оставим петровскую Россию и перенесемся в Великобританию, где известна народная шотландская баллада «Мэри Гамильтон». В знаменитом сборнике Фрэнсиса Чайлда «Английские и шотландские народные баллады» (The English and Scottish Popular Ballads) она идет под номером 173 и записана в двадцати с лишним вариантах. До этого один из вариантов текста был издан в 1803 году в третьем томе сборника «Песни шотландской границы» (Minstrelsy of the Scottish Border), составленного Вальтером Скоттом. Считается, что баллада «Мэри Гамильтон» возникла в XVI веке, хотя самая ранняя документальная запись относится к 1790 году.

Действие баллады происходит в Эдинбурге (в одном из вариантов – в Глазго). В тексте говорится, что Мэри Гамильтон была при шотландском дворе фрейлиной королевы и стала возлюбленной короля (какого именно – нигде не уточняется, в лучшем случае он зовется «высшим из Стюартов»). Героиня баллады рожает ребенка, избавляется от него (в большинстве вариантов – бросает в море, «Плыви или тони, а ко мне не возвращайся!»). Но эта история становится известной: люди слышали доносившийся из комнаты Мэри плач ребенка. Ее приговаривают к казни. В некоторых вариантах говорится, что уже на эшафоте она получает помилование от короля, но отказывается от этой милости, и Мэри вешают. Есть как минимум два русских поэтических перевода баллады. Один («Молва облетела кухню, молва облетела дом…») основан на варианте A из каталога Чайлда, второй («Мария Гамильтон в церковь вошла с лентами в волосах…») на варианте G.

Параллели между этой балладой и историей российской Марии Гамильтон бросаются в глаза: имя героини, любовная связь с монархом, рождение и убийство ребенка, казнь. Есть, конечно, и различия. В шотландской балладе нет второго любовника, российскую Марию Гамильтон не повесили, а обезглавили. Но сходство все-таки столь велико, что уже в начале XIX века возникло мнение, что именно история петровских времен стала источником для баллады. Вероятно, первым это предположил шотландский художник и антиквар Чарльз Шарп, принимавший участие в сборе баллад для Вальтера Скотта и издавший в 1824 году свою «Книгу баллад» (Ballad Book). У этой гипотезы нашлись как сторонники, так и яростные противники. Например, ее категорически отвергал шотландский поэт, писатель и фольклорист Эндрю Лэнг.

Главной зацепкой в поисках источников баллады служит строфа, в том или ином виде встречающаяся во многих ее вариантах: «Вчера у королевы было четыре Марии: Мария Сетон, Мария Битон, Мария Кармайкл и я – теперь останется три». Она явно отсылает к историческим «Четырем Мариям», как историки назвали четырех девочек из знатных шотландских семей, ставших фрейлинами юной Марии Стюарт и отправившихся  вместе с нею в 1548 году во Францию,. Там Марии Стюарт предстояло стать женой наследника дофина, в 1559 году взошедшего на престол под именем Франциска II. Процарствовав чуть больше года, Франциск умер, и Мария Стюарт вместе с четырьмя Мариями вернулась в Шотландию.

В балладе фамилии лишь двух из перечисленных Марий совпадают с реальными фрейлинами Марии Стюарт: Сетон и Битон. Две другие на самом деле звались Мария Флеминг и Мария Ливингстон. Из четверых самой первой умерла Мария Ливингстон (в 1579 году), но ни романа с королем, ни казни в ее жизни не было. Суровый протестантский деятель Джон Нокс упрекал ее лишь в том, что она вышла замуж (1565) уже беременной, но никто не сомневался в отцовстве ребенка.

Нет ничего напоминающего сюжет баллады и в биографиях остальных Марий: Сетон, Битон и Флеминг.

Поэтому обычно пытались предположить, что прототипом героини была какая-то иная Мария, служившая при дворе Марии Стюарт, но не входившая в число «четырех Марий». Логичным было предположение, что ребенка она родила от второго мужа Марии Стюарт – Генри Стюарта, лорда Дарнли (убит в 1567). Правда, вряд ли королева была бы разгневана изменой Генри, отношения между ними и так были хуже некуда.

В сборнике Вальтера Скотта в связи с этой балладой приводится другая история, изложенная тем же Джоном Ноксом. Якобы некая француженка, служившая при дворе Марии Стюарт, вступила в тайную связь с королевским аптекарем. Когда родился ребенок, мать и отец его убили, но преступление открылось по той же причине, что и в балладе: кто-то слышал плач ребенка, доносившийся из комнаты. В итоге и француженку, и аптекаря повесили в Эдинбурге.

Высказывались и полностью альтернативные варианты, связывающие истоки баллады «Мэри Гамильтон» не с эпохой Марии Стюарт. По одной из версий, королева в балладе – это Мария Гелдернская (1432 - 1463), жена шотландского короля Якова II, но никаких конкретных свидетельств об убийстве ребенка одной из ее фрейлин не приводится. По другой, на балладу повлияла история принца Уэльского Георга, будущего Георга IV, у которого был роман с Марией Гамильтон – гувернанткой одной из его сестер. Но эта Мария Гамильтон не убивала ребенка и не была казнена. К тому же роман Георга с гувернанткой произошел в конце 1770-х – 1780-х годах, слишком близко к моменту первых письменных фиксаций баллады.

Сторонники связи баллады с русской историй, в свою очередь, ищут подтверждение того, что о казни Марии Гамильтон знали в Англии. Известно, например, что во время следствия по делу Марии Гамильтон в Петербурге был Чарльз Воган, посланник Джеймса Стюарта – жившего в изгнании претендента на английский и шотландский престол. Воган пытался договориться о браке своего господина с какой-нибудь русской принцессой. Благодаря Вогану история Марии Гамильтон могла стать известной при дворе Старого претендента, а затем попасть и в Шотландию. Также история Марии Гамильтон известна Александру Гордону, служившему в 1696 – 1717 годах в русской армии и достигшему чина генерал-майора. Она излагается в его книге «История Петра Великого» (Абердин, 1755).

Первые сторонники русского происхождения баллады указывали также на момент, когда героиня просит «веселых моряков» не сообщать ее отцу и матери о ее печальной судьбе. Если связь с родителями происходит через моряков, считали они, значит, сама Мария казнена за морем, в далекой России. Их оппоненты на это отвечали, что ветвь Гамильтонов, представительницей которой была Мария, жила в России уже на протяжении нескольких поколений, и ее родители никогда не бывали в Шотландии. Также сторонники шотландского происхождения баллады указывали, что, если бы она появилась лишь в XVIII веке, то к началу XIX века не могло появиться такое большое количество вариантов текста, в том числе таких, где у героини другая фамилия (известны варианты Mild, Myle, Moil, Campbell, Miles, Stuart и Lady Maisry) и где она оказывается, например, дочерью герцога Йоркского. В пользу того, что баллада возникла до XVIII века, говорили ее характерные язык и стиль.

Можно предположить, что наиболее вероятной будет компромиссная точка зрения. Слишком многое в сюжете баллады связано с Шотландией, и она возникла там, но на конкретные детали могла повлиять и история петровских времен. Литературовед Михаил Алексеев в книге «Русско-английские литературные связи: XVIII век — первая половина XIX века» писал, что в этой балладе «произошла контаминация двух сходных по сюжету баллад – XVI в. (о некоей девушке знатного рода, отправленной Марией Стюарт во Францию в качестве фрейлины и также носившей имя Мария; в этих редакциях баллада озаглавлена «The Queen’s Marie») и начала XVIII в. – из русской придворной жизни; старая забывавшаяся баллада была обновлена с помощью рассказов о судьбе шотландской фрейлины русской императрицы».

Непонятно только, носила ли героиня первоначальной баллады имя Мария Гамильтон. С одной стороны, имя слишком сильно указывает на российскую историю, с другой, и имя Мария, и фамилия Гамильтон достаточно часты в Шотландии, чтобы произошло простое совпадение.