К 2013 году положение небольшого музея Моррис-Жюмель (Morris–Jumel Mansion, "Mount Morris"), что на Манхеттене, было тяжелым. Дефицит бюджета достиг 30 тысяч долларов, а зданию музея срочно требовался ремонт. Спасение музею принесла находка на чердаке, которую сделала архивист-стажер Эмили Грукоу (Emilie Gruchow) на чердаке музея.
Особняк, построенный в 1765 году британским офицером Роджером Моррисом, членом исполнительного совета провинции Нью-Йорк, считается самым старым зданием, сохранившимся на Манхеттене. Семья Морриса жила в нем до 1775 года, когда началась война за независимость. Будучи лоялистом, Моррис был вынужден отправиться в Англию. В 1777 году, когда Нью-Йорк оказался в руках англичан, Моррис вернулся и некоторое время служил инспектором по делам беженцев, но после окончательной победы бывших колоний он с семьей покинули Америку навсегда.
Особняк Морриса на современной фотографии
Долгую сохранность особняку Морриса обеспечило то, что в нем бывал Джордж Вашингтон. С 14 сентября по 20 октября 1776 года, во время трудного периода войны, когда войска американцев потерпели поражение в сражении на Лонг-Айленде, в особняке располагался штаб Вашингтона. Во время последующего взятия Ню-Йорка англичанами, бои шли в непосредственной окрестности особняка, но он уцелел, как и не пострадал в последующем пожаре, охватившем город. После этого в особняке некоторое время располагался штаб британский войск, которые на тот момент возглавлял генерал-лейтенант Генри Клинтон. Так что особняк Морриса успел послужить штаб-квартирой для командующих обеих воюющих сторон.
После победы в войне особняк как собственность лоялистов подлежал конфискации. Некоторое время в нем располагалась таверна под названием Calumet Hall. В этот момент Джордж Вашингтон совершил второй поступок, продливший жизнь этому зданию. В 1790 году он однажды отобедал в особняке, да еще и в обществе Томаса Джефферсона, Джона Адамса, его сына Джона Куинси Адамса и Александра Гамильтона, то есть на обеде присутствовали первый президент США, будущие второй, третий и шестой президенты, а также первый министр финансов.
В дальнейшем значительных событий в истории дома не было. В 1810 году его купил коммерсант-француз Стефан Жюмель, который отремонтировал дом и сделал его внешний вид более соответствующим стилю ампир. В 1832 году Стефан Жюмель умер от последствий аварии, в которую попал его экипаж, а его вдова Элиза стала богатейшей женщиной Нью-Йорка. Через год с небольшим она вышла замуж за Аарона Берра, бывшего вице-президента США, вошедшего в историю в первую очередь тем, что он убил на дуэли министра финансов Александра Гамильтона. Супруги уже через два месяца после свадьбы стали жить отдельно, но развод оформили лишь незадолго до смерти Берра. Элиза Жюмель много путешествовала, жила в разных городах США и Европе, но последние шесть лет провел в том самом особняке. Умерла она в 1865 году в возрасте 90 лет. В 1882 году наследники Элизы продали дом другим хозяевам, а в 1903 году его купил Нью-Йорк, чтобы устроить там музей, посвященный штабу Вашингтона во время войны за независимость.
Интерьер музея
И вот, спустя много лет в этом здании, на жарком чердаке стажер Эмили Грукоу разбирала архивные папки с документами XVII и XVIII века. В этот день ее заинтересовала папка с записями врача Николаса Роше, который в XVIII веке лечил рабов в Нью-Йорке и Нью-Джерси. Читая их, Эмили обнаружила, что страницы перемежаются со страницами совсем другого документа. Она рассортировала все бумаги, выделив те, что не относятся к Николасу Роше, и получила отдельный текст, занимавший шесть листов in folio. А когда ее взгляд упал на строчку «by these and by every other appellation», ей помогло прилежное изучение университетского курса ранней истории США – она опознала документ.
Перед Эмили лежало воззвание, принятое в июне 1775 года Вторым континентальным конгрессом и обращенное жителями Великобритании. Эмили неоднократно видела его напечатанным, видела в музеях и печатные плакаты 1775 года с этим текстом, но в данном случае он был написан от руки.
Первая страница рукописи
Второй континентальный конгресс собрался 10 мая 1775 года в Филадельфии, в здании, которое позднее назовут Инденпенденс-Холлом. Отношения с метрополией на тот момент были весьма плохи, дело явно шло к войне. Североамериканские провинции не собирались отказываться от своих требований, король Георг III не намеревался идти на уступки. Конгресс с точки зрения Британии вообще представлял собой незаконное собрание. Через девять дней после начала работы конгресса произошло первое вооруженное столкновение. Британские войска напали на арсеналы ополченцев в Лексингтоне и Конкорде. 17 июня последовала первая крупная битва будущей войны – при Банкер-Хилле, где в общей сложности участвовало до шести тысяч человек. Англичане победили лишь ценой огромных потерь.
Однако представители колоний, собравшиеся на конгрессе, еще не теряли надежды на мирное решение конфликта. К тому же среди них не было единства, некоторые делегаты были настроены требовать лишь автономии, а не полной независимости. 5 июля Континентальный конгресс принимает обращенную к королю петицию, которая получила название «Оливковая ветвь». Делегаты заверяли Георга в своей верности и просили предотвратить кровопролитие, однако не снимали выдвинутых ранее требований отменить «нестерпимые акты», ограничивающие торговлю колоний и душившие их налогами.
8 июля Континентальный конгресс принимает еще одно воззвание, на этот раз обращенное уже не к королю, а ко всем жителям Великобритании. «Двенадцать Соединенные Колонии, через своих делегатов в Конгрессе, жителям Великобритании…», - так начинался этот документ. (Мы помним, что штатов при возникновении США было 13, однако делегаты от Джорджии присутствовали на конгрессе только с 20 июля, так что в воззвании упомянуты 12 колоний).
Делегаты говорили о единстве англичан и американцев, объединенных «славными деяниями наших общих предков». Затем они перечисляли несправедливости, которые претерпевают колонии по вине метрополии, и выражали уверенность, что эти меры английского правительства приведут колонии к рабству и разрухе. Далее говорилось: «Должны ли потомки британцев безропотно подчиниться этому? Нет, господа! <…> На меч посему мы должны полагаться для своей защиты. Даже будь победа к вам благосклонна, людей, приученных к оружию с младенчества и воодушевленных любовью к свободе, не будет легко и просто покорить. Поэтому, по крайней мере, мы уверены, что наша борьба будет славной, успех несомненным и даже в смерти мы найдем свободу, который при жизни вы не позволяете нам воспользоваться».
Но в конце американцы все-таки выражали надежду на примирение: «Тем не менее, позвольте нам торжественно заверить вам, что мы еще не потеряли из виду цель, о которой мы говорили, примирение с вами на конституционных принципах и восстановление благодаря этому дружеских взаимоотношений».
Делегаты Второго континентального конгресса на картине Роберта Пайна.
Конгресс принял текст документа и постановил распространить его на плакатах. Несколько таких плакатов сохранилось в музеях США. Конечно, из мирных инициатив лета 1775 года ничего не вышло. Король объявил американские колонии находящимися в состоянии мятежа, Континентальный конгресс принял Декларацию независимости, последовала война, в результате которой возникло новое государство – Соединенные Штаты.
Американские историки раньше не знали, кто именно из делегатов Континентального конгресса был автором воззвание к жителям Великобритании. Конгресс поручил составление текста троим делегатам Ричарду Генри Ли из Виргинии, Роберту Р. Ливингстону из Нью-Йорка и Эдмунду Пендлтону из Виргинии. Чаще всего полагали, что основным автором был Ричард Генри Ли. Теперь у ученых появилась возможность выяснить подробности составления документа.
Найденные Эмили Грукоу листы были подвергнуты экспертизе. Анализ волокон бумаги и водяных знаков подтвердил подлинность документа (по иронии судьбы текст был записан на бумаге с водяным знаком Georgius Rex – в честь Георга III). Текстологи и почерковеды пришли к выводу, что, скорее всего, обнаружен самый первый черновик воззвания. Основной текст написан одной рукой, затем тот же автор вносил в него поправки, после чего поправки вносились еще двумя людьми. Сличение почерков с сохранившимися автографами показало, что первым автором был Роберт Р. Ливингстон, а поправки вносили Ричард Генри Ли и неизвестный человек, возможно Пендлтон. После этого найденный документ стали называть «рукописью Ливингстона».
Роберт Р. Ливингстон
Совет музея Морриса-Жюмеля после обсуждения проголосовал за то, чтобы продать найденный документ на аукционе. Как говорит директор музея Кэрол С. Уорд (Carol S. Ward), такое решение было принято не только из-за необходимости найти деньги на дальнейшую работу музея, но и потому, что столь ценный исторический документ должен храниться в надлежащих условиях, предоставить которые музей не может.
26 января 2014 года «рукопись Ливингстона» была продана аукционным домом Keno Auctions. Торговля была довольно ожесточенной, правда, заочной: несколько коллекционеров сражались за лот через своих представителей по телефону. Наконец, рукопись была продана за 912 500 долларов. Это было в четыре раза больше, чем рассчитывал получить совет музея. Теперь директор музея уверена, что он будет действовать еще очень долго. К тому же неожиданная находка привлекла к музею Морриса-Жюмеля внимание публики, что увеличило число его посетителей.
Покупатель рукописи не стал сохранять инкогнито. Частный коллекционер из Нью-Джерси Брайан Хендельсон весьма рад приобретению и говорит, что может сравнить это лишь с возможностью купить черновик Декларации независимости. Хендельсон предоставил рукопись Нью-Йоркскому историческому обществу для трехмесячной выставки, а позднее оставил ее там еще на два года для изучения специалистами и экспонирования.
Остается загадкой, как черновик 1775 года попал в музейный архив. Эмили Грукоу, которая теперь штатный архивариус музея Морриса-Жюмеля, считает, что скорее всего это произошло во время формирования музейной коллекции, между 1903 и 1913 годами, когда музею было передано ряд собраний архивных документов. К сожалению, тогда даже не всегда фиксировали источники поступлений, поэтому проследить судьбу рукописи в прошлом будет трудно.
