Георгий Старостин - старший научный сотрудник Центра компаративистики, заведующий кафедрой истории и филологии Дальнего Востока Института восточных культур и античности Российского государственного гуманитарного университета, соруководитель международного проекта «Эволюция языка» (Evolution of Human Language; Институт Санта-Фе, Нью-Мексико). О том, что такое «генеалогическое древо языков», как реконструировать языки и чем важна ностратическая гипотеза для лингвистики, он рассказал Борису Долгину, Дмитрию Ицковичу и Анатолию Кузичеву в программе «Наука 2.0» - совместном проекте портала «Полит.ру» и «Вести.FM». Перед вами - краткое содержание беседы. Аудиозапись передачи доступна здесь.
Сравнительно-историческое языкознание
При сравнении большого количества языков встает вопрос о том, в каком порядке их располагать, как их классифицировать. Например, если в индоевропейскую семью входят сто разных языков, то это не значит, что в какой-то момент сто разных племен, говоривших на праиндоевропейском языке, встали и пошли в разные места, где дальше их язык развивался по собственному пути.
На самом деле процесс этот был постепенным: потихоньку откалывались то одна, то другая группа, потом эти группы сами распадались на несколько и уходили в разные места. Процесс языкового распада и развития очень удобно демонстрировать наглядно в виде того, что называется «генеалогическое древо языков». Это графическая схема, в основании которой стоит праиндоевропейский язык, и от него стрелочками идут другие.
В таком случае многочисленными вершинами веточек можно считать все современные языки. Например, на этом индоевропейском древе выделяется одна ветка – это славянские языки. Другая ветка – германские языки. При этом предполагается, что в некоторый момент эта ветка была более или менее единой, был праславянский или прагерманский язык и т.д. Возвращаясь к теме классификации - как определить, на какие веточки помещать языки?
Для этого есть ряд строгих методик. Необходимо посмотреть, какие общие изменения происходят между отдельными языковыми потомками. Допустим, английский и немецкий объединяют определенные важные признаки, которых нет больше ни у каких индоевропейских языков. Значит, это серьезный аргумент.
Например, фонетические изменения. Скажем, звук «д», который стал «т», – это общая черта для всех германских языков. Это серьезный аргумент в пользу того, что эти два языка относятся к одной ветви.
Гораздо больше аргументов можно найти в словарном составе, в лексике. Есть много общих слов, которые у германских языков общие с другими индоевропейскими языками, но есть и слова, которые представлены только в германских языках – и больше нигде. Это аргумент в пользу того, что есть какая-то особая связь между английским, немецким и другими германскими языками, которая заставляет помещать их именно на эту ветку. На основании таких общих инноваций в стандартной компаративистике и классифицируются языки.
Языковое родство
Гораздо сложнее стоит вопрос относительно внешней классификации языков. Внутри индоевропейской семьи все языки по веточкам рассажены. А что насчет внешней классификации? От чего, собственно, произошел индоевропейский язык и можно ли его связать с языками других ветвей?
К середине ХХ века было сделано довольно много разных реконструкций. Были реконструированы праиндоевропейский язык, прасемитский язык, праязыки для разных семей Евразии: уральской, тюркской, дравидийской семьи в Южной Индии и т.д. Тогда был поставлен вопрос о их связи друг с другом на более глубоком уровне и общем предке.
Тут мнения у компаративистов по всему миру сильно разделились. Некоторые стали в ужасе говорить, что мы дальше идти не можем, что это слишком глубокий уровень реконструкции, что это слишком субъективно, слишком размыто, непонятно. Потому что современные языки отделяются от предков на временной период не в 5-6 тысяч лет, а в 10-15 тысяч лет.
С другой стороны, было несколько попыток все-таки показать, что, достаточно строго соблюдая научную методику, можно попробовать сопоставлять эти реконструкции уже друг с другом. Именно тут основная заслуга принадлежит отечественной школе компаративистики. Главное имя, с которым связан этот прорыв, - Владислав Маркович Иллич-Свитыч.
Он родом из Киева, но почти всю жизнь прожил и проработал в Москве, изначально был выдающимся славистом. Занимался славянскими языками, сделал несколько важных открытий, но параллельно его очень интересовал вопрос глубокого родства языков. Он, суммировав все результаты, которые достигла компаративистика на тот момент, выдвинул теорию «ностратического родства».
Ностратическая гипотеза
Сам термин «ностратические языки» был введен в начале ХХ века датским лингвистом Хольгером Педерсеном, который впервые опубликовал эксплицитное предложение сроднить между собой несколько языковых семей Старого Света и дал им замечательное название «ностратические». От латинского «noster» (наш), в том смысле, что это наши языки, а все остальные - не наши.
Гипотезу тогда всерьез никто не воспринял, потому что она была основана на интуитивных прикидках, а не на основных постулатах сравнительного исторического языкознания, таких, как регулярные соответствия, структурные закономерности и прочее. Заслуга Иллич-Свитыча заключается в том, что он придал научную форму этой гипотезе, т.е. он установил системные закономерности между реконструкциями.
Речь идет о реконструкции индоевропейской, прауральской (это предок таких языков, как финский, эстонский, венгерский), алтайской (куда входят тюркские языки, монгольские и тунгусо-маньчжурские), дравидийской (туда входят такие языки, как тамильский), картвельской (картвельские языки - маленькая семья на Южном Кавказе, основной ее представитель – грузинский). Сюда же относится огромная семито-хамитская семья, куда входят семитские языки, а также большое количество их близких родственников в Африке – берберские, кушитские, древнеегипетский и некоторые другие языки.
Ученый набрал большое количество сравнительного материала, по которому удалось опубликовать в тяжелые советские времена трехтомный этимологический словарь ностратических языков. К сожалению, он вышел уже посмертно, потому что его автор, Владислав Маркович Иллич-Свитыч, трагически погиб в 1966-м году, его сбила машина.
Ностратическая гипотеза до сих пор среди широкого круга лингвистов является скорее гипотезой: далеко не все ее принимают. Многие ее боятся, некоторые считают, что не все было сделано с надлежащей аккуратностью. Но самый большой минус, наверное, в том, что со времени выхода в свет словаря Иллич-Свитыча никакого крупного, кардинального прорыва в ностратическом языкознании не произошло — пока. Это, с одной стороны, немножко грустно, а с другой стороны, впечатляет, потому что означает, на каком высоком уровне был сделан словарь Иллич-Свитыча.
Главное, что произошло в науке с тех пор, – это то, что к ностратической гипотезе добавилось большое количество гипотез, связывающих на таком же глубоком уровне другие семьи языков и Старого, и Нового Света.
